Отправлено: 29.09.18 10:55. Заголовок: Железная Лига Гераклиона. 100 лет Новаку

Организаторы сообщают:
«Железная Лига Гераклиона» - для тех, кто действительно готов бросить себе вызов!

20-21 октября 2018 года в СК "Салют Гераклион" состоится осенний этап "Железной Лиги Гераклиона" - турнира по тяжелой атлетике для юных спортсменов, профессионалов и любителей!

Cовременный подход к организации соревнований, непрерывная коммуникация и неповторимая праздничная атмосфера – всё это «Железная Лига Гераклиона»!"

 Отправлено: 18.04.19 15:00. Заголовок: Организаторы сообщаю..

Организаторы сообщают: "Друзья, мы рады пригласить вас на соревнования по тяжелой атлетике «Железная Лига Гераклиона», которые пройдут 27-28 апреля, в спортивном комплексе "САЛЮТ ГЕРАКЛИОН", г. Москва...."

http://www.geraklion.ru/news2/item/14717-zheleznaya-liga-gerakliona

Будет выступать Татьяна Каширина!

Регистрацию участников продлили до 22 апреля!


До встречи на помосте и около!

 Отправлено: 18.04.19 15:25. Заголовок: https://i.postimg.cc..

И конечно Театр Силы!

 Отправлено: 27.04.19 11:02. Заголовок: С Железной лиги идёт..

С Железной лиги идёт прямая трансляция!
Татьяна во втором подходе легко вырывает 140!

 Отправлено: 21.12.20 21:34. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 21.12.20 21:35. Заголовок: На этой неделе в Мос..

На этой неделе в Москве вспомним про ПЕРВОГО ЧЕМПИОНА!

 Отправлено: 23.12.20 18:54. Заголовок: Завтра в Москве буде..

Завтра в Москве будет открыта памятная доска на доме где жил Григорий Новак.

 Отправлено: 24.12.20 10:26. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 11:41. Заголовок: Сергей http://shato..

Сергей

 Отправлено: 24.12.20 20:03. Заголовок: Мемориальную доску п..

 Отправлено: 24.12.20 20:18. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 20:21. Заголовок: https://i.postimg.cc..

Москва. 24 декабря 2020 года. За час до открытия памятной доски.

 Отправлено: 24.12.20 20:28. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 20:33. Заголовок: https://i.postimg.cc..

Михаил Лазаревич Аптекарь Справчник Тяжёлая атлетика стр. 405

 Отправлено: 24.12.20 20:43. Заголовок: Новак Григорий Ирмов..

Новак Григорий Ирмович

МЫ ВСЕ ХОТЕЛИ БЫТЬ НОВАКАМИ
Д.И.Иванов, заслуженный мастер спорта СССР
Сегодня, когда у нас тысячи чемпионов Европы, мира и олимпийских игр, когда на счету наших тяжелоатлетов около 230 больших золотых медалей, завоёванных в европейских, мировых и олимпийских турнирах, трудно кого-либо удивить победой в международных соревнованиях. Это воспринимается уже как должное. Совсем по-иному любители спорта реагировали на успехи советских атлетов в послевоенные годы. Мы, штангисты (бывшие и настоящие), можем заслуженно гордиться тем, что первым советским чемпионом мира стал именно тяжелоатлет. Знаменательно и то, что наша богатырская дружинаобразца 1946 года удостоилась великой чести — "прорубить окно" в мир для всего советского спорта. Мы вправе сказать: "Всё начиналось с тяжёлой атлетики".
Да, всё — и победы, и рекорды. А пионером в этом важном и почётном деле стал легендарный Григорий Новак, имя которого в трудные послевоенные годы не сходило со страниц мировой спортивной прессы. Как только Новака не называли: "Подъёмный кран", "Фабрика рекордов", "Советский Геркулес"... Трудно переоценить волшебное влияние этого уникального силача на сотни тысяч молодых людей, мечтавших прославиться в спорте (не только тяжелоатлетическом). Мы все хотели быть Новаками — чемпионами и рекордсменами мира, такими же богатырями, как этот замечательный спортсмен.
Своего тяжелоатлетического кумира я впервые увидел в 1949 году на межведомственном первенстве Советского Союза в Челябинске. В то время штангисты делились на шесть весовых категорий, и тяжеловесами назывались те, чей вес превышал 82,5 кг. Так вот Новак в интересах своей команды "Профсоюзы" покинул родную весовую категорию 82,5 кг (она называлась тогда полутяжёлой) и дал бой тяжеловесам. В парадном строю он выглядел самым миниатюрным. Соперники превосходили Новака не только в росте, но, разумеется, и в весе. Однако по силе ему не было равных. Казалось, что Новак не соревнуется, а играет со штангой и со своими соперниками. Для убедительной победы ему достаточно было набрать в троеборье 410 кг — намного меньше его же мирового рекорда в категории 82,5 кг. И хотя команда "Динамо" первенствовала в пяти других весовых категориях, командный приз достался всё же сборной "Профсоюзов", за которую выступал Новак. Дело в том, что тогда команда-победительница определялась не по занятым местам, не по набранным очкам, а по сумме килограммов, поднятых всеми атлетами команды.
Вот что рассказывает о себе заслуженный мастер спорта, заслуженный артист РСФСР Г.И.Новак:
"Когда известный спортсмен или артист появляется на сцене, зрителей всегда интересует, что у нас делается за кулисами или "как мы дошли до жизни такой?" Я, вообще-то, часто получаю письма и записки из зала именно с подобными вопросами. Но недавно я получил из зала записку примерно следующего содержания: "Тридцать лет назад я видел Григория Новака на спортивных соревнованиях. Сегодня я в цирке с внуками, и на арене — снова Новак. Ответьте, пожалуйста, сколько вам лет? То есть кто вы — Григорий Новак или его сын?"
В цирке нужно показывать, что умеешь делать, а не разговаривать. Но, поскольку сейчас мы не в цирке, я отвечу.
Да, это я — Григорий Ирмович Новак. Родился более полувека назад. Учился, женился. Около сорока лет выступаю. Сначала на сцене, затем на помосте, а последнюю четверть века на арене цирка.
Что было для меня раньше: цирк или спорт — трудно сказать: не было бы цирка, не было бы и спорта. И наоборот.
С цирком я познакомился очень рано. Мне было одиннадцать лет, когда я увидел людей, которые летали в воздухе, словно птицы, собачек, которые крутили сальто-мортале, лошадей, которые вальсировали и даже смеялись, силачей, которые поднимали неимоверные тяжести. И мне казалось, что всё это недосягаемо для простых смертных. Во всяком случае — для меня. Мне захотелось стать таким же сильным, смелым, ловким, и я "заболел" цирком.
Очень скоро я начал выступать как акробат. Выступал на эстраде, в цирке, в кружках самодеятельности. А когда моя семья переехала из Чернобыля в Киев, я стал интересоваться многими видами спорта и, как все мальчишки, хотел объять необъятное. Искал себя.
А остановился на штанге. Вначале киевские газеты писали, что в городе появился Гриша Новак, акробат и подающий надежды штангист. Через два-два с половиной года — чемпион и рекордсмен Украины Гриша Новак. А ещё через год — рекордсмен Советского Союза и мира мастер спорта Григорий Новак. Потом началась война, и появился лейтенант Новак. А вскоре после войны — заслуженный мастер спорта, чемпион мира. Последние двадцать пять лет я в цирке. Теперь уже Григорий Ирмович Новак."
К этому следует добавить, что восхождение Новака как атлета было ошеломляющим. Благодаря отличной акробатической подготовке он, попав к тренеру Александру Конкину, за три года занятий штангой стал таким сильным, что в девятнадцатилетнем возрасте был грозой для именитых штангистов довоенного периода. В 1939 году молодой киевлянин установил свой первый всесоюзный рекорд в жиме, превышающий мировой — 119,5 кг. Через год Новак стал чемпионом СССР среди атлетов весом до 75 кг (тогда он назывался "средний"). В дальнейшем Новак неоднократно побеждал в категорияхот 75 до 90 кг. На его счету 86 всесоюзных рекордов, из которых 68 вышемировых. Кстати, по числу установленных рекордов СССР Новак до сих пор никем не превзойдён, даже Василием Алексеевым.
Каждый рекорд — веха. Каждый дорог атлету, но с особой гордостью Григорий Ирмович вспоминает о рекорде 1942 года. Вот ещё один из его рассказов.
"1942 год. Я работал начальником физподготовки Дома Красной Армии в Новосибирске. Шла Великая Отечественная война. Мне было двадцать два года. Я был молод, напорист, силён. Как и все молодые люди, рвался на фронт. Писал рапорт за рапортом. Видимо, я изрядно этим надоел начальству. Меня вызвал член Военного совета Сибирского военного округа и спросил:
— Лейтенант Новак, вы, помнится, должны были 22 июня сорок первого года выступить в Киеве на открытии нового стадиона.
— Так точно, — ответил я.
— И не просто выступить, — продолжил член Военного совета, — а выступить на побитие всесоюзных и мировых рекордов.
— Так точно, — подтвердил я. — Должен был выступить на побитие мировых рекордов...
— А не смогли бы вы сейчас здесь, в Новосибирске, показать эти результаты?
— Разрешите обратиться: кому нужны здесь и сейчас рекорды — война ведь идёт?
— Нет, товарищ лейтенант, вы многого не понимаете. Именно здесь и сейчас очень нужны рекорды. Задача ясна?
— Так точно.
— Выполняйте.
— Есть.
Дорогие товарищи, я тогда впервые понял, что стоит за рекордом, на что нужно тратить свою мышечную и нервную энергию и поднимать эти миллионы килограммов.
Конечно, трудности были. Я уже давно не тренировался. Мы тогда готовили лыжные сибирские полки. Работали много, ни минуты свободной.
И всё же я выполнил свою боевую задачу — установил два всесоюзных рекорда, превышавших мировые".
К первому послевоенному чемпионату мира Григорий Новак пришёл в полной боевой готовности. Вот как, по его рассказу, был открыт "золотой счёт" советского спортивного движения на мировой арене:
"В то время спортсмены нашей страны не были членами ни одной спортивной международной федерации. И ни один рекорд, установленный нами, не признавался как мировой, хотя вполне этого заслуживал.
Открыть счёт золотым медалям доверили нам, штангистам. Мы, как говорится, вытащили счастливый лотерейный билет — первыми из советских спортсменов поехали на официальное первенство мира в Париж.
Итак, 1946 год, Париж.
Мы прилетели в день открытия чемпионата. Прилетели и не знали: будем участниками соревнований или же только зрителями.
Как раз в тот день проходило заседание конгресса, на котором решался вопрос о принятии нас в члены Международной федерации тяжёлой атлетики.
И вот в три часа дня наши старшие товарищи уехали на заседание конгресса, а мы остались ждать в гостинице. Час ждём, другой, третий. Наконец в половине седьмого нам позвонили и радостно сообщили: "Танцуйте — мы приняты!" И уже в семь вечера мы стояли на огромной сцене дворца "Шайо", где разыгрывалось мировое первенство. Десять участников в красных трико с гербом Советского Союза.
Забегая вперёд, должен сказать, что наша сборная тогда проиграла американской команде по очкам, но по сумме поднятых килограммов мы обыграли спортсменов США на четверть тонны.
Вспоминаю своё выступление. У меня было 25-30 противников.Ближайших я помню достаточно хорошо и сегодня: француз Феррари и американец Кей. Первый выжал 115 килограммов (мы соревновались тогда в троеборье) и закончил выступление. Второй сумел выжать 120 килограммов и тоже финишировал.
Тогда это было много. Мировой рекорд в категории 82,5 кгравнялся 125 килограммам и принадлежал американскому штангисту Дэвису. Мой всесоюзный рекорд был равен 135 килограммам, но как мировой не признавался. И вот в Париже мне очень нужно было утвердить себя мировым рекордсменом.
Для первого своего подхода я попросил установить вес 125 килограммов,то есть решил начать с рекорда. Когда я вышел на арену, в зале раздался смешок — какой-то неприятный, холодящий душу. В чём причина, что во мне смешного? Я осмотрел себя — всё вроде бы аккуратно.
Только назавтра, когда нам принесли французскую прессу, переведённую на русский язык, всё стало понятно. Чего только не писала о нас, советских спортсменах, французская пресса — я говорю о буржуазной прессе того времени. "В Париж приехала загадочная команда из России. В составе команды грузчики и бурлаки, умеющие поднимать мешки и таскать пианино..." И вообще — "советский килограмм — семьсот французских граммов". Смешно, но обидно. Эта писанина украшалась шаржами. На меня был такой шарж — кружочек, в середине точка, маленькие ручки, кривые ножки и что-то похожее на голову. И подпись: "Новак выкатился на сцену, как шарик, выстрелил 125 килограммов и укатился".
Штангу, помню, я выжал действительно очень легко. И, чтобы сделать доброжелательнее ко мне публику, сразу же заказал 140 килограммов. Когда снова вышел на сцену, то даже испугался: неужели все ушли? Такая стояла тишина.
Судьи (египтянин, француз и англичанин) единогласно засчитали поднятый вес. Я обыграл ближайшего соперника на 20 килограммов..."
Тут я позволю себе прервать рассказ Григория Ирмовича и объяснить, почему 140-килограммовый результат не был признан новым мировым рекордом. Товарные весы, на которые поставили Новака, показали, что его вес — 82,6 кг,то есть на сто граммов выше нормы. Никто из наших представителей не имел права подойти к этим весам и проверить их точность. Как потом выяснилось, весы "ошибались" не в пользу Новака почти на полтора килограмма. Когда объявили, что поднятый им вес как рекорд не засчитан, в зале поднялся страшный шум. Продолжать соревнования было невозможно. Французской публике так понравился советский силач, что она потребовала заменить судей. В новую тройку включили советского арбитра, и состязания возобновились. Но никто уже не сомневался в окончательной победе Новака. Так оно и случилось. Григорий обыграл второго призёра — Анри Феррари — в сумме троеборья нацелых 35 кг.
"Это была разведка боем, — продолжает свой рассказ Григорий Ирмович. — Самое приятное для спортсмена — победа. Я не сентиментальный человек, но сейчас, когда вижу, как наши спортсмены восходят на пьедесталы мировых первенств, как под звуки гимна СССР поднимается наше алое знамя, у меня на глазах выступают слезы. А тогда я, признаюсь, откровенно плакал. Плакал от счастья, от радости. Ведь это была наша первая золотая медаль чемпиона мира!"
Можно предположить, что без победы Новака дебют советских штангистов на мировом помосте в Париже не произвёл бы особого впечатления, хотя ещё четыре наших атлета стали призёрами чемпионата. Нужна была именно сенсация. И такой сенсацией стали мировой рекорд Новака в троеборье (425 кг)и, конечно, его же фантастический результат в жиме. С восторгом отзывавшаяся о триумфе советского богатыря французская пресса, признавая свои ошибки, сообщила: "Теперь стало ясно, что советский килограмм весит ровно тысячу французских граммов."
Это признание, надо заметить, было завоёвано не только Новаком. Хотя наша сборная была укомплектована атлетами, прошедшими через тяжелейшую войну (большинство богатырей вернулось в строй после ранений) — но прославленные ветераны штанги довоенных лет не подкачали. Они уступилисборной США всего лишь два очка. Особенно впечатляющим было выступление знаменитого киевлянина Якова Куценко. Соревнуясь в тяжёлой весовой категории, он намного опередил всех, кроме негра Джона Дэвиса, которого за красоту телосложения называли "Чёрным Аполлоном". На вес золота была и серебряная медаль легковеса из Тбилиси Владимира Светилко.
После чемпионата на зимнем велодроме, вмещающем около 20 тысячзрителей, состоялся "вечер рекордов". В нём приняли участие штангисты многих стран мира. И самое большое впечатление произвели на публику наши богатыри. Они установили три рекорда мира. Новак стал официальным рекордсменом мира в жиме, тяжеловес из Еревана Серго Амбарцумян — в рывке левой рукой (тогда ещё фиксировались мировые достижения в упражнениях на одну руку), а Яков Куценко под занавес толкнул 171 кг. Вот так на самой высокой ноте закончили свой визит в Париж советские атлеты.
Парижский триумф сделал имя Новака самым популярным из всех советских спортсменов, причём не только в СССР, но и за рубежом. Но популярность — это тяжёлое бремя. Первый советский чемпион мира обязан был постоянно находиться в форме и подтверждать свою репутацию весомыми килограммами — то есть новыми рекордами мира. И Новак не скупился на мировые достижения. Казалось, физическим возможностям этого силача просто нет предела. Каждый свой старт он отмечал новыми рекордами, причём даже на показательных выступлениях (лишь бы судьи были соответствующей правилам квалификации, а уж Новак-то всегда был готов к подвигу). Вот как он украсил рекордом мира День физкультурника летом 1947 г.
"Не знаю, — говорит Григорий Ирмович, — может, я постарел. Мне кажется, что раньше всё было интереснее, красивее. Вспоминаю, как все союзные республики готовили к Дню физкультурника спортивно-театрализованные представления. Каждой республике давалось от 7 до 15 минутв зависимости от количества выступавших. Я же в сорок седьмом году один получил шесть минут на того, чтобы показать свои наивысшие достижения. Это было большой честью и большой ответственностью.
Итак, стадион "Динамо" (Лужников тогда ещё не было). Шестьдесят тысяч зрителей. После выступления делегации Украины на зелёном поле остались только я, судьи, помост и штанга. Вёл спортивный праздник известный комментатор Всесоюзного радио Вадим Синявский.
Первый подход — разминочный. Я легко поднял штангу и сразу попросил установить рекордный вес. Когда подошёл к этой рекордной штанге и только ещё нагнулся, чтобы взяться за гриф, Синявский, опережая события, объявил в эфир и зрителям стадиона, что рекорд уже установлен. Между тем как я ещё и к штанге-то не притронулся. А на "Динамо" всё близко, всё видно. Я отвлекся от штанги, посмотрел на трибуну и увидел доброжелательные лица. Самое страшное слово для штангиста — "попытка". И я это слово услышал. Я стоял посреди стадиона как в воду опущенный. Ко мне подошёл мой тренер и спросил: "В чём дело, Гриша? Вспомни, где ты находишься..."
У меня оставалось ещё две минуты и всего одна попытка. "Во что бы то ни стало нужно поднять штангу!" — приказал я себе. Я стал бегать, прыгать, кувыркаться, ни на кого не обращая внимания. А когда Синявский объявлял мой третий подход, то произнёс примерно следующее:
"Итак, последняя попытка Новака. Я надеюсь, что он меня не подведёт".
"Конечно, я его не подведу", — решил я. И действительно не подвёл. Когда я зафиксировал рекордный вес на прямых руках, судье-фиксатору пришлось трижды крикнуть: "Опустить!", пока я наконец не выполнил его команду. Зрители бурно аплодировали".
О памятных событиях в жизни Новака-спортсмена можно вспоминать бесконечно.
Последний раз честь нашей сборной он достойно защитил наXV Олимпийских играх в Хельсинки. Ему шел тогда уже тридцать четвёртый год, его преследовали травмы, однако он сумел выиграть серебряную медаль и принести команде драгоценные очки. В тот раз богатырская дружина Советского Союза впервые нанесла поражение сборной США, считавшейся до того непобедимой.
Конечно, всё имеет начало и конец. Каким бы железномускульным ни был атлет, рано или поздно он оказывается вынужден уступить дорогу молодым соперникам, по-хорошему жадным до рекордов и побед, до громкой спортивной славы. Вскоре после той Олимпиады-52 Новак покинул соревновательный помост. Перед Григорием не было дилеммы: кем быть дальше? Он вернулся к своему юношескому увлечению, к цирку — но уже не любителем, а профессиональным артистом.
Не проходило недели, чтобы Новак не появился перед публикой на эстраде или на сцене какого-нибудь рабочего клуба. Причём непременно со штангой и гирями. И все свои показательные выступления он всегда по ходу дела комментировал, остроумно отвечая на многочисленные вопросы зрителей. Ведь наш народ очень любит сильных людей и живо интересуется всем, что касается развития силы.
Перед тем как сесть за эту статью, я был приятно удивлён очередным талантом Новака — не простого, как мы говорим, "железятника", а писателя, сценариста, изумительного мастера художественного слова. Никто и никогда так страстно и так лирично не рассказывал о спорте и о цирке, как делает это Григорий Ирмович — дипломированный артист разговорного жанра.
Я пришёл к нему на новую квартиру, что на Ленинградском проспекте, на несколько минут (меня ждали неотложные дела в редакции "Советского спорта"), но, забыв обо всём, как зачарованный около трёх часов кряду слушал Новака.
Как же я жалел, что не взял тогда с собой магнитофона!
— Зачем ты пишешь? Не пиши! — говорил мне Новак. — Ты послушай меня... Прости, не могу сидя...
И он с большой теплотой и сердечностью рассказывал о знаменитых артистах цирка, о спорте, обо всём, к чему навечно приросла его душа...

 Отправлено: 24.12.20 21:00. Заголовок: Ах, как жалко, что Д..

Ах, как жалко, что Дмитрий Иванович, мой старший товарищ по залу "Спартак" не взял тогда магнитофон!
Всё, кто слышал устные рассказы Григория Новака про спорт и про цирк, все как один рассказывают, какие это были захватывающие повествования!

Я как то слушал запись такого выступления!

 Отправлено: 24.12.20 21:06. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 21:07. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 21:08. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 21:09. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 24.12.20 21:17. Заголовок: ЛЕГЕНДА О САМОМ ПЕРВ..

ЛЕГЕНДА О САМОМ ПЕРВОМ
Ю.Зерчанинов
Когда летним утром 1950 года москвичи обнаружили, что памятник Александру Сергеевичу Пушкину, извечно, казалось, стоявший в начале Тверского бульвара, переметнулся на другую сторону улицы Горького, сразу пошли разговоры, что тут, мол, не обошлось без участия Новака. Перенёс, дескать, сначала памятник, а затем пьедестал, а может быть, одним махом и то, и другое.
В послевоенные годы имя Новака не сходило с газетных полос. Тогда не было другого спортсмена, который бы столь впечатляюще часто бил мировые рекорды. Сейчас это трудно себе представить, но чемпионов мира до Новака у нас тоже не было. На дружеском шарже тех лет Григорий Новак играючи (именно так, безо всяких видимых усилий, выжимал он обычно рекордный вес) держит над головой земной шар.
Тот Новак, к которому я пришёл в январе восьмидесятого года, выглядел уже эдаким добрым дедушкой, склонным безропотно потакать проказам любимого внука. Но едва мы остались вдвоём, как он небрежно, как бы между делом, подхватил двухпудовую гирю и начал поигрывать ею.
Теперь-то я понимаю, что он жонглировал тогда облегчённой гирей, а поддайся я на его вызов, непременно вручил бы мне настоящую двухпудовку, стоявшую рядом.
Так или иначе, но лишь убедившись, что он достаточно впечатлил меня своей неизбывной силой, Новак умиротворённо присел к столу, на котором уже стоял мой репортёрский магнитофон.
— Про Париж, значит, хочешь узнать? — спросил он.
— Да, про Париж.
— Ну, давай записывай.
И тут, к моему немалому удивлению, он придал лицу исключительно задумчивое выражение и произнёс с пафосом:
— Нам, штангистам, повезло. Мы, как говорится, вытащили счастливый лотерейный билет. Нам доверили открыть счёт дождю золотых медалей...
Я выключил магнитофон, но он истолковал это по-своему.
— Меня надо слушать на публике. На публике у меня кураж.
Пришлось сказать, что я жду совсем иного: доверительного рассказа о том, как в послевоенном Париже он, Новак, завоевал звание чемпиона мира. В его ответном взгляде я прочитал: "А сколько раз ты можешь поднять двухпудовую гирю?" Вскоре он, однако, развеселился.
— Да у тебя лопнет магнитофон, если я поведу рассказ простыми, как ты говоришь, словами. Мои простые слова — крепкие...
Исповедь не исповедь, но в меру подлинный рассказ о том парижском чемпионате я в конечном счёте всё же услышал.
А через несколько дней в небольшом подмосковном клубе я вновь услышал этот рассказ уже в эстрадном варианте, который строился на чередовании откровенного пафоса с грубоватыми, но хорошо выверенными репризами.
Новак пытал счастье как артист разговорного жанра, выступая с рассказами о спорте и о цирке.
В машине, когда мы возвращались в Москву, я мягко сказал Новаку, что, вспоминая о былых победах и рекордах, он, конечно, найдёт своего зрителя, но только стоит ли перегружать программу сентиментальными цирковыми историями? Новак разъярился и принялся уличать меня в полном непонимании его таланта сочинителя и рассказчика, и лишь когда мы остановились у его дома на Ленинградском проспекте, заставил себя произнести примирительно:
— Чтобы понять, какой я артист, надо видеть меня в цирке. Я собираюсь работать в культурной программе Олимпиады. Приходи — не пожалеешь.
В начале июля, не находя на олимпийских стендах Москвы имени Новака, я решил позвонить ему. Трубку взяла жена. Она сказала, что прошедшей ночью после третьего инфаркта Григорий Ирмович скончался...
По словам одного из друзей, Новак верил, что здоровье — это тот кошелёк, который никогда не опустеет. Свой первый инфаркт он не счёл возможным даже заметить — вернее, отмахнулся от него, продолжая ежевечерне выходить на манеж и лёжа удерживать ногами трек с мотоциклистами. Но уже из второго инфаркта, который случился, оказывается, вскоре после нашей поездки в подмосковный клуб, он едва выкарабкался. Ненадолго, однако...
Таким вот я и увидел Новака в первый и последний раз на манеже — лежащим в окружении пышных венков. Это было в старом московском цирке на Цветном бульваре перед дневным представлением олимпийской программы с участием Игоря Кио.
Я открываю подшивку "Красного спорта" за 1946 год (в марте газета примет уже сегодняшнее название — "Советский спорт"). В тот первый послевоенный год, когда спортивная жизнь только налаживалась, газета выглядит скромно и выходит не каждый день. О том, что такое большой спорт, читатель ещё не ведает. Брать интервью у наиболее отличившихся физкультурников пока не принято. И тем не менее та публичность, та громкая слава, которые сопутствуют ныне героям спорта, уже предугадываются.
Имена московских динамовцев, которые предыдущей осенью возвратились с победой с футбольных полей Англии, у всех на слуху.
В первом же номере спортивной газеты сорок шестого года и дваждыгерой Советского Союза И.Папанин, и академик Л.Орбели, и народныйартист СССР В.Качалов, поздравляя советских спортсменов с Новым годом,желают им дальнейших побед. А Василий Иванович Качалов прямо провозглашает свой новогодний тост за то, чтобы наши спортсмены стали самыми сильными в мире.
Зимовщики с мыса Шмидта пылко желают новых успехов Хомичу, Ботвиннику и, конечно, Новаку. "За вас, дорогой Григорий Новак, чьё имя чаще всего приносит нам радио".
Вчитываясь в спортивную газету того послевоенного года, вдруг обнаруживаешь, как от номера к номеру нарастает накал ожидания Самого Первого — того, кто раньше других докажет, что он самый сильный в мире, кто подаст пример.
В олимпийском движении мы ещё не участвуем и в международных спортивных федерациях не состоим. Но товарищеские встречи с зарубежными спортсменами учащаются, и описанию этих встреч (не случайно же?) газета посвящает уже целые полосы. Словом, нет сомнений, что вот-вот мы должны принять участие в официальных международных соревнованиях самого высокого ранга.
Кому же из наших спортсменов будет дан этот шанс — стать Самым Первым?
Имена спортсменов, которые устанавливают рекорды страны, превышающие мировые, начинают набираться в газете непривычно крупным шрифтом. Непривычно крупны для газетной полосы того времени и снимки самих рекордсменов. В этом ряду и пловец Леонид Мешков, и дискоболка Нина Думбадзе, и, естественно, Григорий Новак, который уже с первых дней того года взялся ставить рекорды, превышающие мировые.
Замечу, что такое свойство человеческой натуры, как честолюбие, в ту пору настоятельно рекомендовалось в себе изживать и уж во всяком случае не обнаруживать публично. Новак же, веривший, что он рождён быть артистом, никак не мог, однако, позируя перед фотокамерами (тогдашние фотокорреспонденты имели привычку предупреждать, что снимок пойдёт в газету), прикинуться скромником. И со старых газетных полос он то излишне ослепительно улыбается, то чересчур яростно смотрит вдаль.
Нынешний спортивный психолог скажет, что эти снимки свидетельствуют о том необычайно высоком уровне притязаний, который свойственен истинно чемпионской натуре.
"Советский спорт" уже пестрит летними снимками, ожидание Самого Первого продолжается, но на том высоком пьедестале престижной славы, находящемся в центре всеобщего обозрения, московских динамовцев никто по-прежнему всерьёз не теснит.
А наши сильнейшие штангисты тем временем съезжаются на свой чемпионат и бьют рекорд за рекордом, давая понять спортивному руководству, что они в силах противостоять и американцам, и египтянам — тогдашним лидерам мировой тяжёлой атлетики.
В газетном отчёте нет особых подробностей главной сенсации чемпионата — захватывающего единоборства за звание абсолютного чемпиона страны, развернувшегося между победителями двух заключительных весовых категорий. Григорий Новак выступал в весе до 82,5 кг (тогдашний полутяжёлый вес). И уже были тяжеловесы — Серго Амбарцумян, например, весьма внушительных пропорций, но самый сильный — Яков Куценко — брал отнюдь не собственным весом. Куценко был высок и строен. Любил козырнуть тонким вкусом, изысканными манерами, речь его лилась плавно. В детстве цыганка предсказала ему, что он станет знаменитым артистом. Но он стал знаменитым атлетом, не раз превышавшим мировые рекорды.
Невысокий, коротконогий Новак вне помоста совсем не смотрелся рядом с Куценко, но, не имея в своём весе достойных соперников, он распалял себя единоборством с Куценко, постоянно пытался достать его.
Так вот, на чемпионате страны сорок шестого года Куценко лишь в толчке (штангисты тогда ещё состязались в троеборье: в жиме, рывке и толчке) обошёл наконец Новака и набрал в сумме 435 кг. А Новак победил в своём весе,набрав 433,5 кг.
В газетном отчёте оба чемпиона страны удостоены равно высоких похвал. Всё понятно: готовясь к выходу на мировую спортивную арену, мы делали немалую ставку и на Куценко.
Новак будет потом говорить с эстрады: "Нам, штангистам, повезло... Нам доверили открыть счёт..." Нашим штангистам "повезёт" в октябре — в октябре они полетят в Париж, чтобы участвовать в чемпионате мира.
А пока, в конце августа, я углубляюсь в отчёты с чемпионата Европы по лёгкой атлетике в Осло. Не вступая ещё в Международную легкоатлетическую федерацию, мы — как бы на разведку — послали в Осло небольшую команду, которая возвратилась с шестью золотыми медалями. Спринтер Евгения Сеченова, завоевавшая две золотые медали, именуется теперь не иначе как "девушка-молния", как "быстрейшая лань Европы". А Нина Думбадзе — уже в ранге чемпионки Европы,— дождавшись в Норвегии следующих соревнований, первой в мире посылает диск за 50 метров (все наши мировые достижения, в том числе и этот бросок Думбадзе, в таблицы мировых рекордов, однако, ещё не заносятся). Словом, к началу осени мы располагали уже "быстрейшей ланью Европы".
В номере газеты от 28 сентября бросилось в глаза соседство двух публикаций: очерка об абсолютном чемпионе страны по боксу Николае Королёве и пересказа статьи американского журналиста Дэна Паркера из журнала "Лук", в которой тот уличает Майкла Джекобса, антрепренёра чемпиона мира Джо Луиса, в корысти и диктаторских замашках. Даже внешне, по словам Паркера, шестидесятипятилетний Джекобс выглядит тощим субъектом "со вставными зубами, так же плохо пригнанными к его челюсти, как костюм — к фигуре".
Вспоминаю, что в недавно прочитанной книге олимпийского чемпиона Геннадия Шаткова, посвящённой истории профессионального бокса, Майкл Джекобс характеризуется как знаменитый антрепренер, который во многом способствовал долгой карьере великого Джо Луиса на профессиональном ринге.
И вспоминаю тут же, как слышал не раз разговоры, будто бы в своё время Джо Луис присылал Королёву вызов...
Королёв — фигура не менее легендарная, чем Новак, ибо не было и до сих пор нет в нашем боксе такого блистательного тяжеловеса (а нельзя забывать, что свои лучшие годы Королёв провёл не на ринге, а партизанил в фашистском тылу). В 1952 году, когда мы включились в олимпийское движение, Королёву было, увы, уже тридцать шесть лет, и в Хельсинки был послан молодой Шоцикас. В сороковые же годы Королёву удалось встретиться лишь с чемпионами некоторых европейских стран, и те, как правило, не могли выстоять против него и одного раунда. А наши журналисты много писали тогда о славном сыне негритянского народа Джо Луисе. И естественно, что у поклонников абсолютного чемпиона страны не мог не возникать вопрос: что бы произошло, если бы Королёв встретился с Джо Луисом?
Но был ли реальный повод для разговоров о вызове Джо Луиса?
С этим вопросом я как-то приехал к вдове Королёва, и она сразу же показала письмо, которое 7 августа 1946 года отправил из Нью-Йорка нашему абсолютному чемпиону... тот самый Майкл Джекобс. Он писал Королёву, что слава о нём дошла до Америки, и предлагал ему выступить в "Мэдисон Сквер-гардене" против различных американских боксёров.
Как мне было рассказано, едва дочитав это письмо, Королёв помчался в один из московских институтов, на спорткафедре которого хранились коробки с трофейным фильмом о Джо Луисе.
Те же две соседствующие в "Советском спорте" публикации таили, как теперь стало ясно, недвусмысленную оценку приглашения Джекобса. Николай Николаевич Романов, тогдашний председатель Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта, вспоминая всю эту историю, подтвердил, что встречи Королёва с американскими профессионалами были крайне нежелательны — в тот момент мы собирались вступать в Международную федерацию любительского бокса, и в принципе уже был решён вопрос о нашем участиив Олимпийских играх. Романов это объяснял и самому Королёву, не скрывая и своих опасений за исход предполагаемого боя с Джо Луисом ("Я говорил ему: "Ты воевал. И тебе уже тридцать...").
Но Королёв продолжал "присматриваться" к Джо Луису (рассказывают, что он просмотрел фильмы с поединками Луиса десятки раз) и в конце концов написал письмо в ЦК, в котором давал заверения, что не посрамит на мировой арене честь Родины, как не посрамил её в годы Великой Отечественной войны (вдова Королёва хранит и черновик этого письма). Романов теперь улыбается, вспоминая, как Королёв жаловался на него, но так или иначе он смог убедить Королёва, что надо поблагодарить Джекобса за любезное приглашение, но сообщить, что оно им не может быть принято, поскольку боксёр-любитель не вправе соревноваться с профессионалами.
Лишь в сорок лет — и, как обычно, нокаутом — Королёв завершил свой последний бой. И никогда, оказывается, не расставался он с убеждением, что мог бы выиграть и у Джо Луиса. "Выиграл бы, — говорил Королёв, — даже сомнений не может быть".
И, наконец, небезынтересно отметить, что ближе к осени сорок шестого года серьёзный "Советский спорт" вдруг увлёкся опереттой. Дело в том, что репортажи Вадима Синявского с футбольных полей Англии вдохновили молодых драматургов и завсегдатаев Северной трибуны стадиона "Динамо" Владимира Дыховичного и Мориса Слободского, а также примкнувшего к ним Бориса Ласкина (тоже болельщика, но не столь ярого) на создание комедии — оперетты "Одиннадцать неизвестных". Никита Богословский, тоже вдохновлённый этой идеей, на одном дыхании написал музыку. А Московский театр оперетты сразу же анонсировал, что ближайшая премьера — "Одиннадцать неизвестных".
Пошли разговоры, что маститый Федор Каверин, взявшийся поставить эту футбольную оперетту, пригласил на роль комментатора самого Вадима Синявского. В газетной заметке, впрочем, было уточнено, что голос Синявского лишь записывается.
Все динамовцы, игравшие в Англии, вместе с жёнами были приглашены на премьеру. Рядом с динамовцами сидел и Вадим Синявский со своей женой (зрительный зал встрепенулся, услышав со сцены привычный голос Синявского). А когда опустился занавес, на сцену вытащили и футболистов. Словом, премьера имела громкий успех. Динамовцы же, стоит заметить, проявили в тот вечер великодушие, как бы не обратив внимания на то, что форма опереточных футболистов была, скорее, армейских цветов, ибо, что таить, Дыховичный и Слободской болели за ЦДКА...
В этой оперетте, отличавшейся, по мнению знатоков, многими достоинствами (это чуть ли не первый наш мюзикл), впервые, что в данном случае немаловажно, обрёл сценическое воплощение образ торжествующего болельщика. В повседневной жизни уже отчётливо наблюдалась новоявленная потребность иметь спортивного героя, болеть за него. И куплеты высокопатриотичного болельщика Чашкина ("Болею я, болею я, болею я..."), с блеском исполненные непревзойдённым опереточным "простаком" Владимиром Володиным, долго звучали потом и в радиопередачах, и в поездах дальнего следования, и, наконец, на стадионах перед началом футбольных матчей, и в перерыве между таймами.
Рассказывая о съёмках фильма "Первая перчатка", корреспондент "Советского спорта" уже особо отметит, что одну из главных ролей исполняет Владимир Володин (его герой, старый тренер, будет петь теперь: "При каждой неудаче давать умейте сдачу, иначе вам удачи не видать..." — и песенку эту зрители сразу подхватят). Та заманчивая спортивная жизнь, в которой — или рядом с которой — существовали герои Володина, как раз и являлась неким виртуальным отражением повышенных реальных спортивных страстей.
На премьере оперетты "Одиннадцать неизвестных" присутствовали, как уже отмечалось, московские динамовцы, а на общественный просмотр фильма "Первая перчатка", главный герой которого претендует быть, замечу, всего лишь первой перчаткой Москвы, наряду с Николаем Королёвым был приглашён и Григорий Новак — уже как первый наш чемпион мира.
Наши штангисты летели в Париж на стареньком дребезжащем "Дугласе", и Новаку то и дело казалось, что сейчас, прямо в воздухе, самолёт развалится. Целые сутки самолёт простоял в Берлине (что-то случилось с мотором) и приземлился в Париже лишь поздним утром — в тот самый день, когда во дворце Шайо ожидалось открытие чемпионата мира.
А ведь нам ещё предстояло быть принятыми в Международную федерацию тяжёлой атлетики. Штангистов отвезли в отель, где они до самого вечера маялись, не ведая: будут участниками или только зрителями чемпионата? Всё уладилось лишь в последний миг.
Те два дня, что оставались до выступления атлетов полутяжёлого веса, Новак провёл в тренировочном зале. Вверху, на галерее, постоянно толпились зрители. Но эта публичность Новака не смущала — он любил даже на тренировках работать на зрителя. Рядом тренировались именитые американцы и египтяне. В своём полутяжёлом весе Новак выделил, однако, лишь француза Феррари. Тот был не слишком силён, но явно рассчитывал на поддержку зрителей. А Новак не привык, чтобы в его присутствии кто-то другой смел рассчитывать на повышенное внимание. Ломая голову, чем бы удивить, заранее расположить к себе парижан, он вдруг приметил в зале стойку с продолговатыми гирями-разновесами.
Новак умел поразить своей силой — ещё с тех довоенных лет, когда он, Гришка Рыжий с Подола, верховодил на киевском пляже. Сделавшись знаменитым штангистом, Новак продолжал отрабатывать всяческие трюки с двухпудовыми гирями или, как говорят в цирке, с двойниками. Повторяя номер славного циркового атлета Моор-Знаменского, Новак выжимал два поставленных один на другой двойника, а случалось, жонглировал двойниками даже с завязанными глазами.
Впрочем, от соблазна пожонглировать перед парижанами этими продолговатыми гирями он поначалу удержался, и начал вроде бы для разминки одну за другой выжимать их. Удостоверившись, что приковал к себе внимание всей галереи, Новак картинно подхватил и самую тяжёлую, стоявшую в стороне от других гирю и всласть позабавился ею. Сдержанно поблагодарил ошеломлённых зрителей и рассеянно выслушал, что до сих пор эта гиря была посильна лишь великому Шарлю Ригуло. Новак и знать не знал, кто такой Шарль Ригуло, и тем более не мог предположить, что вскоре познакомится с Ригуло и что знакомство это будет помнить всю жизнь.
Новак впервые вышел на сцену дворца Шайо (она оказалась больше, чем даже сцена Театра Советской Армии), когда и Феррари, и все остальные его соперники уже завершили жим. Он начал со 125 кг, что было выше рекорда мира, принадлежавшего египтянину Тоуни (122,5 кг).
Ему казалось, что он спокойно пересёк сцену, направляясь к помосту, но на самом деле, спеша поскорее взять вес, он почти бежал. Катился по сцене как шарик — так это представлялось из зала. Нарастал смех, и, остановившись около штанги, Новак растерянно осмотрел себя: может, забыл надеть что-то?
Потом, как писала одна из парижских газет, он "выстрелил ста двадцатью пятью килограммами и опять укатился".
Для следующего подхода Новак заказал феноменальный по тем временам вес — 140 кг. На этот раз он окунулся в мёртвую тишину и даже немного испугался — быть может, зал пуст, быть может, все зрители уже ушли? Тот небывалый подъём, который он испытывал, застелил его глаза сплошным туманом. Он видел только гриф штанги.
И лишь стоя со штангой над головой, он увидел и судей, и зрителей — зрители кричали "Браво!". Ему понравилось, что это приятное слово звучит по-французски точно так же, как и по-русски.
А стоявшие на сцене весы (для утверждения мирового рекорда надо было повторно взвешиваться) ему не понравились — эти весы напоминали, скорее, хозяйственные, чем медицинские. Он встал на них прямо в ботинках, но судья — это был египтянин — объяснил ему жестами, что он выходит за границу своей весовой категории. Порвав шнурки, Новак сбросил ботинки, но опять получалось, что у него лишний вес — какие-то полкилограмма.
Подошли и другие судьи — француз, англичанин, американец — и стали показывать, что надо, дескать, снимать и всё остальное — и трусы, и плавки.
Новак стоял на весах, смущённо поглядывая на зрителей, а объявившийся переводчик говорил весело: "Раздевайтесь. У нас это дело привычное". И только услышав, как кто-то из его товарищей крикнул: "Раздевайся, Гриша. Чёрт с ними" — он, наконец, решился.
Окружив весы, наши штангисты пытались прикрыть Новака халатами. Это последнее взвешивание длилось долго. Новак нервничал ("Я бы взвешивал на этих весах только мешки",— будет говорить он потом). Он оказался тяжелее, чем следовало, ровно на сто граммов, то есть весил 82,6 кг. Поэтому в сумму троеборья его результат вошёл, а как мировой рекорд засчитан, увы, не был.
Но когда после рывка он снова встал на эти же весы, ему не пришлось сбрасывать даже ботинки. Он потерял за это время два с половиной килограмма. Так имя нашего спортсмена было впервые занесено в официальную таблицу мировых рекордов.
В сумме Новак набрал 425 кг, опередив Феррари — серебряного призёра — на целых 35 кг. Мало того, американец Дэвис, победивший в тяжёлом весе, оказался единственным, кто поднял больше (на 10 кг), чем Новак.
"Советский спорт", представляя Новака как Самого Первого, опубликовал снимки и других наших призёров чемпионата мира, в частности, тяжеловеса Куценко, занявшего в своей категории второе место.
Остальные газеты довольно лаконично комментировали итоги парижского чемпионата. Хотя, как отмечалось, наши штангисты и подняли больше килограммов, чем американцы, однако в официальном командном зачёте уступили им. В "Вечерней Москве", например, телефонный разговор с Парижем по завершении чемпионата занял столько же строк, сколько и соседняя заметка о находке в районе подмосковной станции Переделкино берцовой кости мамонта.
Известный хоккейный тренер Анатолий Тарасов в своей книге "Совершеннолетие" счёл нужным отметить следующее:
"Наш спорт выходил тогда на международную арену, расправлял свои могучие крылья. Но было в то время в нашем спорте одно жестокое правило: проигрывать зарубежным соперникам было нельзя. Существовало довольно авторитетное "мнение", что это в корне подрывает наш престиж... что, победив фашизм, выиграв войну, мы не имеем права проигрывать в спорте..."
Но уж снимки чемпиона мира Григория Новака и хвалебные слова в его адрес появились, конечно, во всех газетах. И до сорок восьмого года — до побед на мировых чемпионатах Марии Исаковой и Михаила Ботвинника — Новак оставался вне конкуренции.
На приёме в нашем посольстве, данном в честь участников чемпионата мира, фоторепортёры парижских газет не упускали Новака из кадра: он произносит тост, он обнимается с Феррари, он чокается с Дэвисом...
Ему нравилось фотографироваться с Дэвисом — темнокожий, в ослепительно белом костюме, тот выглядел очень эффектно. Они много раз чокались, и к концу приёма огромный американец уже слегка пошатывался, а маленький Новак был, что называется, ни в одном глазу.
Этот трюк с подменой бутылки водки бутылкой воды был им давно отработан. Чтобы не выйти из образа, чтобы поддержать широко бытовавшее представление, что Новаку всё нипочём, он был готов исхитряться как угодно. А тогда на приёме он не мог позволить себе никаких излишеств — готовился взять реванш за то курьёзное раздевание на сцене дворца Шайо. И действительно, уже через несколько дней, участвуя в показательных выступлениях сильнейших штангистов мира на парижском велодроме, он уверенно выжал 130 килограммови, не сбрасывая ботинок, спокойно встал на весы.
В те дни конца октября сорок шестого года Новак сделался чуть ли не самой популярной личностью в Париже. Потом он всегда рассказывал, как непринуждённые француженки, узнавая его на улице, принимались сразу же целовать его и как он поднимался на Эйфелеву башню весь в губной помаде.
А однажды к нему в отель, чтобы засвидетельствовать своё восхищение, явился тот самый Шарль Ригуло, рекордную гирю которого Новак выжал в тренировочном зале. Чемпион парижской Олимпиады 1924 года (Ригуло выступал тогда в весе Новака), он и в свои сорок три года оставался кумиром нации. Он был славен и как мотогонщик, и как боксёр, а уже после войны, занявшись кетчем, начал доказывать, что равных ему в Европе нет и в этой жёсткой борьбе. Фильмы с участием Ригуло имели полные сборы, он пробовал себя даже на театральной сцене.
Ригуло пригласил Новака в варьете, где он выступал в ту осень с номером, имевшим шумную рекламу в Париже. Увидев, как непринуждённо, словно это ему ничего не стоило, Ригуло удерживал на ладони вытянутой руки свою танцующую партнершу, Новак не мог не восхититься такой работой. Ригуло расчувствовался и подарил Новаку кольцо с печаткой, на которой были изображены гиря и подкова. "Сила силой,— сказал Ригуло Новаку,— но надо, чтобы было ещё и немного счастья".
Шесть последующих лет Новак оставался непобедимым, непревзойдённым, недосягаемым и всё такое прочее.
Окажись сегодняшний спортсмен на такой высоте, он бы частенько наведывался в наши дома — рассказывал бы нам о своём новом рекорде в программе "Время", ободряюще улыбался бы нам из-за столика новогоднего "Голубого огонька", пребывая в одной компании с желанными нам знаменитостями.
Новак же, чтоб обрести публичность, стремился устанавливать свои мировые рекорды непременно на многолюдных стадионах, а зимой — на арене цирка. Он мог пригласить на свою атлетическую "премьеру" Леонида Утёсова, как и тот, в свою очередь, постоянно приглашал Новака на свои новые программы. Да и с другими, как широко признанными, так и восходящими кумирами тогдашнего зрителя — Лидией Руслановой и Рашидом Бейбутовым, Клавдией Шульженко и Марком Бернесом, Аркадием Райкиным и Юрием Тимошенко с Ефимом Березиным — Новак был в одном ряду популярности.
И Новый год он обычно встречал в их компании — в Центральном доме работников искусств. Сцена этого дома была его сценой: поёт, допустим, Козловский, с куклами работает Образцов, а затем выходит Новак и, сбросив пиджак и шурша накрахмаленными манжетами белой сорочки, проделывает всякие трюки с рекордного веса штангой, говоря, что это доступно каждому, стоит только заняться — но не скрывая, впрочем, что он, Новак, всё равно будет сильнее всех...
Он любил сидеть во главе стола, окружённый друзьями и почитателями. Дом его славился щедрым столом. Сам же Новак, уверяя, что может выпить сколько угодно, умел не сжигать себя в застолье. Домом — а поначалу лишь комнатой, хотя и на улице Горького — он обзавёлся уже после того, как стал чемпионом мира. А до Парижа Новак обитал с женой и маленьким сыном в бывшей женской раздевалке Дворца спорта "Крылья Советов" (там было не до дружеского застолья, но в любой вечер он мог зайти, как в свой дом, и в шумную "Аврору", и в пряный "Арагви").
Он приехал в Москву в сорок четвёртом, после досрочной демобилизации, и был доволен, что нашлось хоть такое жильё. Досаждали крысы, и было холодно, но Новак отличался редким жизнелюбием. Надевал телогрейку и брался за гриф штанги. Если не было света, то рядом стояла жена со свечой. Ожидая, пока будет оборудован тяжелоатлетический зал, Новак тренировался в коридорах, к огорчению директора постоянно "делая дырки" в паркете. Этот зал для штангистов — зал Новака — был открыт в "Крылышках" ещё до Парижа, и он считал, что не особо лукавит, рассказывая французским журналистам, что для подготовки к чемпионату мира в его распоряжение был предоставлен целый Дворец спорта.
Мировые рекорды Новак бил так часто, что стоило ему иной раз слегка оступиться, как это порождало самые немыслимые, фантастические объяснения. Истории, особенно лихо придуманные, ему нравились, и со временем он уже сам рассказывал, что именно так и было.
Мне Новак, например, рассказывал, как однажды, когда он устанавливал очередной мировой рекорд, гриф штанги... разлетелся у него в руках. Явно подразумевалось, что он сжимал стальной гриф с настолько нечеловеческой силой. Я удивился, может ли такое быть? А он посмеивался — мол, такое случается лишь раз в жизни.
О том, что случилось на самом деле, мне рассказал уже Михаил Аптекарь, который возглавлял в тот день судейскую бригаду. Аптекарь — одна из самых ярких личностей в нашей тяжёлой атлетике. Фронтовое ранение не позволило ему особо отличиться как спортсмену, и он стал известным судьёй и тренером. И собрал у себя в Подольске самый основательный в мире архив по истории тяжёлой атлетики. Хотя Аптекарь, как и все люди его поколения, преклонялся перед невиданной силой Новака ("Мы вернулись с войны: усталые, израненные, а тут такая сохранённая сила — и победы, но уже в мирной жизни победы"), однако беспристрастность судейства ставил превыше всего.

 Отправлено: 24.12.20 21:18. Заголовок: Аптекарь рассказал, ..

Аптекарь рассказал, что Новак в тот раз, зафиксировав вес, захотел покрасоваться и опустил штангу не на помост, а за голову, и из-за головы снова выжал её, а затем так небрежно бросил, что гриф этой нарядной хромированной штанги, сделанной славным мастером Кошелевым, действительно разлетелся. И поскольку Новак не выполнил команду: "Опустить штангу" — Аптекарь не счёл возможным зафиксировать мировой рекорд. Вот и вся история.
А в другой раз Новак вышел для побития мирового рекорда на помост, установленный на гаревой дорожке стадиона "Динамо" прямо перед правительственной ложей. Это было в конце июля 1947 года, во Всесоюзный день физкультурника. Он решительно взял штангу на грудь, но не смог поднять её дальше и бросил.
Радиорепортаж, который вёл Вадим Синявский, транслировался и на стадион. И едва Новак начал выжимать штангу от груди, Синявский произнёс: "Вес взят." Стоило ли упрекать его в поспешности? Ведь если Новак брался за гриф штанги, то вес просто не мог быть не взят. Так было всегда. А уж на этот раз, когда в правительственной ложе сидел сам Сталин...
Конферансье Борис Петров, один из ближайших друзей Новака (ещё мальчишками в довоенном Киеве они вместе бегали в цирк), который был в тот день на "Динамо", утверждает, что, когда Новак взял штангу на грудь, Сталин снял фуражку и даже заинтересованно привстал, что повергло Новака в растерянность, — вот штанга, мол, и прилипла к его груди. Затем, по словам Петрова, Новак попросил увеличить вес на полкилограмма, сделал круг по гаревой дорожке стадиона и поднял этот вес в своём лучшем стиле — "выстрелил".
Новак любил вспоминать эту историю — и в компаниях, и публично. Мне, во всяком случае, Новак говорил, что он мог, конечно, допустить техническую ошибку и тут же её исправить, но испытать растерянность — в чьём бы то ни было присутствии — на помосте не мог. Другое дело, что в тот же вечер на приёме в Кремле, когда ему сообщили, что следующим, после борца Коткаса (тот только что стал чемпионом Европы), произносить тост будет он, им действительно овладела растерянность — о роли артиста разговорного жанра он ещё даже не помышлял, — и он выронил свой бокал, что не осталось без последствий для брюк маршала Рокоссовского. Тут Новак делал глубокую паузу, а затем, светлея лицом, вспоминал, как Рокоссовский сказал ему с улыбкой: "Вот вам и силач! Днём уронил штангу, а теперь — бокал..." И ободрённый этой улыбкой и этим великодушием, Новак овладел собой и смело направился к микрофону... А на стадионе, по словам Новака, его больше всего беспокоило, что он подвёл своего друга Вадима Синявского, надо было спешно его выручать, что он и сделал, естественно...
Судьей тогда на стадионе "Динамо" был тот же Михаил Аптекарь. Его комментарий вновь ставит всё на свои места. Новак сорвал первую попытку, поскольку плохо взял штангу на грудь — надеялся, что она пойдёт легче. Синявский действительно объявил, что вес уже взят, но Новак вокруг футбольного поля не бегал и полкилограмма на штангу не добавлял. Он быстро собрался и теперь уже на самом деле "выстрелил". Все зрители долго ему аплодировали. А Новак вдруг прыгнул с помоста на футбольное поле и начал восторженно кувыркаться. Потом прямо к помосту выкатили подаренный Новаку мотоцикл, который и увёз его вместе с рекордной штангой, положенной поперёк коляски.
А если уж Петров убеждён ныне, что видел, как Новак, настраиваясь на второй подход, сделал круг по гаревой дорожке, то какие же легенды были порождены миллионами поклонников Новака, которые видели произошедшее, жадно внимая магическому голосу Синявского?
Новак так высоко поставил себя, что одно-единственное поражение (а какому спортсмену дано избежать поражения?) не могло не обернуться для него трагедией.
Рекорды мира он бил прежде всего в жиме, и до поры до времени этого было достаточно, чтобы никому не позволить к себе приблизиться. Но вот в Америке появился отнюдь не менее великий штангист Норберт Шеманский, который, не стремясь превзойти Новака в жиме, начал всё больше обгонять его в темповых движениях — рывке и в толчке. А лучшими результатами Новака в сумме трёх движений оставались результаты сорок шестого года.
И в 1952 году в Хельсинки, на нашей первой Олимпиаде, Шеманский убедительно победил Новака (оба они выступали уже в весовой категории 90 кг— полутяжёлый вес "потяжелел"). В том же году тридцатитрёхлетний Новак, правда, ещё раз улучшил рекорд мира в жиме, но это был его последний рекорд.
Новак лишился былого премьерства, и это повергло его в отчаяние, в исступление. И вскоре он ушёл в цирк, где многие годы яростно стремился (помнил пример Ригуло) сохранить былую славу — стремился по-прежнему выглядеть тем человеком, о котором рассказывали, что он мог перенести памятник Пушкину на другую сторону улицы Горького.
Борис Петров вспоминает, как в конце пятьдесят третьего года он пришёл к Новаку в ленинградский цирк. Они стояли за кулисами, а рядом готовили к выходу филатовских медведей. Новак предупредил Петрова, что один из медведей имеет довольно скверный характер и следует держаться от него подальше. Сам же Новак, не считая возможным опасаться какого-то там медведя, повернулся к нему спиной, и вскоре медведь, зацепив его лапой, начал к себе подтаскивать. Новак свирепо посмотрел на медведя и стукнул его кулаком по лбу. И, как рассказывает Петров, "заскучал" медведь, и случилась с ним сразу же "медвежья болезнь"...
А наутро Филатов пришёл к Новаку, ведя на цепочке тигрёнка, и сказал: "Гриша, если ты ещё раз тронешь моих медведей, я отпущу эту цепочку." Тут я, правда, подозреваю, что конферансье Петров не мог не выдать такую эффектную концовку.
Про Новака и медведей в цирке почему-то рассказывают особенно много историй. Например, дрессировщица Эльвира Подчерникова вспоминает, как её медведь, которому уже привязали ролики, вдруг сорвался с места и вкатился в гримуборную одной из акробаток, и Новак, не раздумывая, бросился защищать даму. В другой раз Новак помог дрессировщице совладать с кусающимся и царапающимся гималайским медвежонком. Новаку тоже досталось, пока он скручивал медвежонка, и он сказал Подчерниковой обиженно: "И от такого ничтожества терпеть такие оскорбления! Нет, дрессура не по мне..."
Таковы цирковые отголоски былой легенды о Новаке — да, былой, ибо легенда эта завершается с его переходом с помоста на манеж, где он долго и успешно работал в силовом жанре (с 1962 года вместе с сыновьями Аркадием и Романом), был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР, словом, вроде бы был на виду.
Но на манеж он выходил неизменно с лентой, в центре которой красовалась его медаль чемпиона мира. С годами — уже в образе дяди Гриши, — по-прежнему козыряя своей чемпионской медалью, Новак начал прочувствованно добавлять: "Старушка моя..."

 Отправлено: 24.12.20 21:25. Заголовок: Отличная памятная до..

Отличная памятная доска!
Браво Скульптор!
(вот только жаль, нету на медальной ленте главной медали! "старушка моя..."! Такая привычная нам по многим фотографиям)

 Отправлено: 24.12.20 21:30. Заголовок: Продолжу завтра..

Продолжу завтра

 Отправлено: 24.12.20 22:30. Заголовок: Сергей https://shat..

Сергей

 Отправлено: 25.12.20 00:20. Заголовок: Сергей Большое спаси..

Сергей Большое спасибо . Очень интересно

В Инстаграме видел, что Рашид Ицаев был недоволен, что Новака изобразили с гирей, а не штангой, как и Краевского ранее))

@youraiserussia
И опять гиря, как у Краевского. Это от незнания этого вида спорта. У Краевского должна быть книга как у врача и творческого человека а у Новака штанга. Я ничего не имею против гири, но не надо крутить историю в свою сторону. Ещё сделай Краевского на корове с гирей потому что ты фермер))))) что не смеётесь несмешно))) Это Россия 🇷🇺, как говорил Жирик.
6 h

@a.bezborodov
@youraiserussia Рашид, как говориться: "кто платит - тот и заказывает музыку". К установки доски федерации ТЯЖЁЛОЙ АТЛЕТИКИ отношения не имели.
5 h

@youraiserussia
@a.bezborodov понятно, хорошо что прыгун высоту не делал эту доску))))))
2 h

Я так понял, доску установил Сергей Еременко.

 Отправлено: 25.12.20 12:56. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 25.12.20 12:57. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 25.12.20 13:01. Заголовок: https://www.youtube...

 Отправлено: 25.12.20 20:55. Заголовок: Сергей Память, это т..

Сергей Память, это то, что нас делает людьми, гражданами нашей большой необъятной страны. Пришли очень не простые, трудные времена, а Григорий Ирмович Новак жил, трудился в неизмеримо более трудное время добивался выдающихся спортивных результатов превышавших мировые достижения 40х годов прошлого столетия. Зарубежная пресса не верила поступающим сообщениям из СССР о достижениях спортсменов, доходило до смешного, писали, что и штанги и гири у них (т.е у нас) не настоящие! И вот на 25-м Чемпионате мира во Франции, куда с большим скрипом после длительных переговоров допустили советскую команду произошло чудо наша команда завоевала 5 наград, уступив в медальном зачёте только команде США, которая в то время была законодателем мод, причём Г.И.Новак стал первым советским чемпионом мира с суммой троеборья 425кг. В первом тяжелом весе до 82,5кг. Фаворит американской команды Френк Кей проиграл нашему чемпиону 35кг.!! Вот так наши доморощенные спортсмены заставили себя уважать и на многие, многие годы стали неоспоримыми авторитетами в тяжелой атлетике! И я не сомневаюсь пройдет сравнительно не много времени и мы достойно вернемся на мировой уровень и не посрамим память наших великих предшественников!

 Отправлено: 25.12.20 21:17. Заголовок: Очень быстро бежит в..

Очень быстро бежит время, где-то в 70 году по приглашению директора Люберецкой ДЮСШ Е.Н. Хотимского к нам приезжал Григорий Ирмович было очень много молодых начинающих спортсменов и после небольшого рассказа и демонстрации фильма, который привез с собой Г.И.Новак. его просто замучили вопросами и он часа два рассказоывал и о спорте и о цирке и поделился секретом как разрывал цепи. Всё было вроде совсем недавно и уже давно, но воспоминания живы и сйчас. И очень символично, что этот рассказ идет на странице железной лиги Гераклиона, где сохраняется наша история и установлены замечательные памятники, настоящий уголок спорта при полном бездействии ФТАР!!!

 Отправлено: 26.12.20 11:05. Заголовок: Виктор Михайлович! h..

Виктор Михайлович!

 Отправлено: 26.12.20 11:16. Заголовок: Аркадий Воробьев К..

Аркадий Воробьев
Книга "Железная Игра".1980 год.
Фрагмент главы "Родословная силы"

...В пору моей спортивной молодости над тяжелоатлетическим помостом высоко горела звезда Григория Новака. Это был большой атлет. И как бы далеко сегодняшние результаты ни ушли вперед, Новак никогда не будет забыт в мире силачей.

У нас и до войны было немало богатырей, достижения которых превосходили официальные мировые рекорды. Однако де-факто это еще не де-юре. После войны советским силачам в очных встречах со штангистами зарубежных стран предстояло доказать, что наш килограмм отнюдь не легче, чем египетский или французский.

В 1946 году снова начала свою деятельность Международная федерация тяжелой атлетики - культуризма - ФИХК, не функционировавшая в годы второй мировой войны. В том году в Париже предстоял чемпионат мира, за организацию, которого энергично взялся Жан Дам, большой энтузиаст "железной игры". Прибыть во французскую столицу получила приглашение и сборная СССР.

Полстраны лежало в развалинах. Много талантливых атлетов погибло на войне. Те, кто уцелел, годами не тренировались, прошли через голод и лишения, еще не забыли боль недавно залеченных ран. И хотя пришел долгожданный мир, трудностей осталось немало. И все же...

Старая испытанная гвардия - атлеты, заявившие о себе еще до войны, - рвалась в бой. Только за четыре последних месяца победного 1945 года было установлено семь всесоюзных рекордов, три из которых были выше мировых. В советскую дружину входили такие известные в стране атлеты, как М. Касьяник, В. Светилко, Г. Попов, Н. Шатов, А. Божко, Я. Куценко, Амбарцумян. Бесспорным лидером команды был
Григорий Новак.

Новак сыпал рекордами как из рога изобилия; Порой казалось, что в его лице выходит на помост не человек, а сам бог силы, который по праву может говорить своим соперникам так; "Вы поднимаете, сколько вам хватает сил, а я - сколько захочу".

Когда в марте 1946 года сборная; СССР совершила турне по ряду; чехословацких городов, где состоялось семь: встреч, Новак десять раз: подряд бил мировые рекорды. Его выступления наводили на мысль, что, доведись ему соревноваться дальше, пришлось бы еще дюжину другую рекордов записать на счет удивительного богатыря. И впрямь. Вернувшись домой силач неутомимо продолжал свою сокрушительную работу.

Авторитет у наших соперников был велик. Правда, точной информации об их последних достижениях не имелось, зато слухов хватило с лихвой. Самыми сильными слыли американцы и египтяне. В отдельных весовых категориях (их тогда было пять) за победу могли бороться шведы, французы, датчане.

Даже через Атлантический океан перемахнула слава знаменитого американского клуба "Йорк барбелл клаб", которым руководил Боб Гофман, преуспевающий тренер и бизнесмен. Поговаривали, что нет в мире такой команды, которой достижения янки оказались бы по плечу.

В весовой категории Новака - до 82,5 килограмма - атлетических чудес ожидали от французского парикмахера А. Феррари, который при собственном весе 89 килограммов толкал, поверьте, тогда это производило сильное впечатление, 10 пудов - 160 килограммов!

Накануне мирового чемпионата на конгрессе ФИХК советские атлеты были приняты в члены федерации. И, вот 18 октября 1946 года в парижском дворце Шайо грянул бой.

Наши силачи не потерялись среди штангистов 13 стран, вступивших в борьбу. Фаворитам - американцам и египтянам - приходилось упорно сражаться за каждую медаль. И все же, как ни сильны они были, одна золотая медаль от них уплыла,

В борьбе за мировую корону нет мелочей, Допусти промах, и, глядишь, какой-нибудь пустяк перевесит чашу весов. Боясь отдаться во власть азарта, потерять над собой контроль, атлеты все стараются предусмотреть наперед, подолгу советуются с тренером, бдительно следят за соперниками и первым делом стараются обеспечить себе плацдарм для последующего наступления на медаль. Плацдарм этот - первый подход.

На него обычно заказывают вес, который штангист всегда привык брать. Конечно, каждому хочется уже со старта уйти вперед, но, если вес слишком велик и, поддавшись искушению, атлет переоценит свои возможности, все надежды, труды многих лет, многоходовые расчеты тренеров в считанные минуты обращаются в ничто. Поэтому азбука "железной игры" гласит: в первом подходе не зарывайся, будь осторожен, обеспечь тылы.

Эти нехитрые соображения были известны всем, кто заполнил дворец Шайо. Публика вела себя рассеянно. Борьба только начиналась. До главных событий в полутяжелом весе было еще далеко. Поэтому болельщики и ахнуть не успели (многие не среагировали потому, что заподозрили ошибку, оговорку, неточный перевод, все, что угодно, но только не случившееся), когда Новак, что называется с места в карьер, попросил установить на штангу 125 килограммов. Тогдашний мировой рекорд был на 2 килограмма меньше. И это в первом-то подходе!

Восторженные, насмешливые, скептические, испуганные, недоверчивые взгляды скрестились на здоровяке, который, спокойно поигрывая 42-сантиметровыми бицепсами, подошел к штанге, покрепче взялся за гриф, и мощные тяги мышц на спине натянулись, готовясь взорваться силой. И, словно ощущая эту силу, люди в зале напряглись вместе с атлетом-безумцем, бросившим вызов всем канонам "железной игры".

Но что такое? Ни искаженного гримасами лица, ни сдавленного хрипа, ни судорожно изнемогающей в борьбе с весом мускулатуры - ничего этого не было и в помине. Не успела рекордная штанга лечь на грудь, как плавно включились руки-рычаги, и мировой рекорд просто и естественно увеличился на 2 килограмма. Выглядело это так, словно проще побития мировых рекордов в мире нет.

Никто не успел толком покричать, пожестикулировать, обменяться с соседом парой приличествующих событию слов, когда Новак спокойно сказал: "Приготовьте 140 килограммов!"

Не только болельщики, но и признанные знатоки "железной игры", отдавшие ей не один десяток лет, были шокированы и в некотором роде даже оскорблены. На их глазах привычные понятия о тяжести превращались в фикцию. Рекорд - святая святых спорта - стал поводом для забав.

Сорвись Новак, не подними он этот гигантский вес, почти на пуд, превышающий новорожденный рекорд, и привычная тяжелоатлетическая реальность вернулась бы на помост. Hо она не вернулась. Посеяв новое замешательство, взорвав зал криками восторга и удивления, советский богатырь с высоты своих взметенных над головою рук показал болельщикам, сколько может поднять человек. В жиме это был абсолютно лучший результат чемпионата. Даже американский тяжеловес Д. Дэвис, ставший победителем, не смог одолеть, такой Вес.

После парижского триумфа популярность Новака достигла фантастических величин, А Феррари, завоевавший "серебро", отстал от победителя на 35 килограммов. Правда, француз сумел отличиться в последнем упражнении, где он толкнул-таки свои знаменитые 10 пудов - 160 килограммов. В наши дни ему бы за это полагалась малая золотая медаль, потому что Новак в толчке отстал на 5 килограммов, Чудилось в, этом факте что-то, настораживающее. Только что? Толком ответить на этот вопрос тогда никто так и не смог.

Дескать, победителя не судят.

На каждую вещь можно смотреть по-разному .Можно было бы посоветовать Новаку обратить внимание на толчок. И это было бы правильно. Но, с другой стороны, именно феноменальный жим нокаутировал всех соперников атлета. Значит: да здравствует жим? Итак, определенный резон в том, что Новак и его последователи возлагали свои надежды именно на жим, имелся. В те времена наука еще редко обращала свои взоры на спортивный мир. На помосте господствовали опыт и своеобразная мода, которую устанавливали чемпионы. И очень часто, лишь оказавшись в тупике, атлет начинал понимать, что путь, которым он долго и упорно шел, никуда не ведет.

Став первым советским чемпионом мира, Григорий Новак подарил мечту о силе множеству людей. Трудно даже было себе представить, что когда-нибудь найдутся атлеты, которым рекорды Новака окажутся по плечу. Его коренастая широкоплечая фигура, точно специально созданная для силы, казалась образцом того, каким должен быть атлет. О победе над чемпионом мира, конечно, можно было мечтать, но, когда доходило до дела, железные руки Григория неизменно поднимали больше всех. Обновилась когорта сильнейших атлетов страны. Уходили "старички", появлялись новые имена - Н. Саксонов, Ю. Дуганов, В. Пивань, И. Удодов, А. Медведев и др. Новички большого помоста успешно теснили спортсменов-ветеранов. Один только Новак стоял как скала.

И все же, несмотря на замечательные победы, Новак, вернее сказать, олицетворяемые им методические ycтaновки, в начале 50-х годов уже являли собой вчерашний день. Слов нет, Новак выжал из своей тренировки такие веса, которые до поры до времени обеспечивали ему место наверху. Но все поставив на жим, Григорий достиг потолка. Ну а что касается рывка и толчка, то здесь его преимущество никогда не достигало решающих величин. Чемпион мира все еще оставался лидером, но он почти не двигался вперед, в то время как преследователи неутомимо экспериментировали, искали новые пути, постоянно убыстряли ход. И были среди них такие, кто отнюдь не в жиме видел ключ к успеху.

В атлетическом мире жим Новака многим представлялся той броней, которая способна вынести любой удар. И никто не догадывался, что броня давно проржавела, что от былой неуязвимости не осталось и следа. Дело в том, что результаты в каждом движении троеборья не существуют отдельно друг от друга. Человек черпает силу из одного источника, и, если жим забирает себе львиную долю, на темповые движения, рывок и толчок, остается минимум, не больше. Много есть примеров тому, как выдающийся жим соседствует с весьма посредственными результатами в темповых движениях. И наоборот.

Во времена Новака о законах триединства жим - рывок - толчок еще только-только начинали догадываться. И знаменитый чемпион, беря на помосте свои выигрышные жимовые килограммы, оставался в полном неведении насчет того, что при таком подходе к делу в рывке и толчке недобирает огромный и очень важный для исхода борьбы вес.

Но приходит время, и тайное становится явным. На Олимпиаде в Хельсинки поначалу все шло в согласии со старым парижским сценарием. Григорий снова благополучно поднял 140 килограммов и сразу, хотя этот результат был показан шесть лет назад, привычно вышел вперед. Американец Норберт Шеманский отстал. Но не на 30 килограммов, как когда-то Феррари, а лишь на 12,5 килограмма. Впрочем, это тоже немало, и у Новака еще оставалось несколько минут, чтобы безоблачными глазами смотреть в будущее. Но, когда истекли эти несколько минут, Шеманский нанес неожиданный и жестокий контрудар. Наш атлет вырвал 125 килограммов. Соберись он чуть-чуть получше, результат, пожалуй, мог бы оказаться побольше килограммов на пять. Но они бы все равно ничего не решили, потому что Шеманский (он делал ставку на темповые движения) в великолепном стиле вырвал 140 килограммов, сразу ликвидировал разрыв и, морально потряся соперника, ненамного вышел вперед.

Так драматически закончился рывок. Ну а трагедия - ее принес с собой толчок. Григорий поднял 145 килограммов. Шеманский перекрыл этот результат на два пуда, подняв 177,5. И вместе с побежденным Новаком медленно сошла со сцены тяжелоатлетическая идея, в свете которой сила представлялась медленной и равномерной. С тех пор она все больше стала рисоваться по-другому: резкой, динамичной, взрывной...

Я в Хельсинки занял третье место, вынеся из борьбы твердое убеждение, что еще плохо знаю самого себя, что нужно учиться не только поднимать штангу, но и бороться с той неведомой силой, которая на Олимпиаде, как нокаутированного боксера, бросила меня на помост.

 Отправлено: 26.12.20 11:25. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 27.12.20 00:19. Заголовок: Рашид Ицаев пишет: И..

Рашид Ицаев пишет:

цитата:

И опять гиря, как у Краевского. Это от незнания этого вида спорта.

Полностью согласен. Безграмотность. Не лечится.

 Отправлено: 27.12.20 13:31. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 27.12.20 13:32. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 27.12.20 18:39. Заголовок: Сергей К сожалению, ..

Сергей К сожалению, очень по-разному, люди реагируют на это важное событие в истории нашего спорта, одни искренне радуются памяти великого спортсмена-заслуженного артиста цирка, первого чемпиона мира заслуженного мастера спорта Григория Ирмовича Новака, для которого гири были отправной точкой в развитии силы и это вполне достойно отображено в данной работе, другие ищут ошибки, которых нет, и нельзя свою личную неприязнь постоянно демонстрировать и выносить на поверхность - вот в этом нет ничего хорошего!! Давайте спросим сами себя, а что мы сами сделали и какой след оставили, которым можно гордиться!! И Сергей Александрович Ерёмин и Дмитрий Вячеславович Клоков у нас на глазах делают историю каждый по своему и такими людьми можно гордиться и уважать!!!

 Отправлено: 27.12.20 19:32. Заголовок: https://shatoy.borda..

 Отправлено: 28.12.20 18:51. Заголовок: https://i.postimg.cc..

 Отправлено: 28.12.20 18:52. Заголовок: https://i.postimg.cc..